ТРЕТЬЯ КАРТИНА

Симферопольский военный госпиталь. Общий зал. Солдаты делают сто шагов, все встревожены.

Сцена первая

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ

БОРИС

Так что?

АНТОН

Ничего!

ИГОРЬ

Все равно ничего!

ПАВЕЛ

Никогда ничего! Мы никогда ничего не знаем! Много суеты, много приходов и уходов. Мы видим, как проходит всякая толпа: доктора, медсестры, хирурги, офицеры.

БОРИС

Никто ничего не знает.

ИГОРЬ

Они не хотят нам ничего говорить.

ПАВЕЛ

В каком он состоянии?

АНТОН

Он умрет?

ПАВЕЛ

Все эти вопросы без ответов! Это все равно невыносимо.

ИГОРЬ

Возможно, он уже мертв.

ПАВЕЛ

Наш бедный Ваня!

АНТОН

Бедный товарищ!

ИГОРЬ

Мы так над ним смеялись!

ПАВЕЛ

Как мы будем скучать по нему сейчас!

БОРИС

Вы говорите о нем так, словно он уже мертв.

АНТОН

Мы любили его.

ПАВЕЛ

Этот несчастный случай понадобился нам для того, чтобы осознать это.

ИГОРЬ

Как не любить его? Он даже пожертвовал бы своей жизнью ради нас.

БОРИС

Боюсь, он пожертвовал ею зря.

(Входит Сергей).

Сцена II

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ – СЕРГЕЙ

СЕРГЕЙ

Друзья, товарищи, вы все здесь.

ПАВЕЛ

Сергей Иванович. Они разрешили вам приехать?

СЕРГЕЙ

При таких обстоятельствах даже самые закоренелые были сжалены. Возможно, я больше не увижу своего лучшего друга. Он сказал мне: я скоро умру.

ИГОРЬ

Да, я помню. Но он уточнил: «я умру здесь, в Керчи». Так вот, мы в Симферополе. Значит, еще не время.

АНТОН

Да услышит тебя Бог Ваня!

ИГОРЬ

Бог Ваня - тоже Сергей.

СЕРГЕЙ

У вас есть другие новости? Знаю только, что он в тяжелом состоянии.

ПАВЕЛ

У нас нет информации. Простые солдаты всегда последние. Все, что мы знаем, это то, что он попал в автомобильную аварию.

БОРИС

Самое время молиться своему Богу.

СЕРГЕЙ

Я не ждал, что вы начнете. А вы сами? Почему бы и не помолиться ? Пора бы познать его во всей его любви.

АНТОН

Мы! Нет! Это невозможно! Мы не из его команды.

БОРИС

Бог не отвечает грешникам. Это хорошо известно.

(Входит Велокян).

Сцена III

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ – СЕРГЕЙ – ВЕЛОКЯН

СЕРГЕЙ

Сержант Велокян, все мы полны неуверенности и тоски. Вам разрешили пройти к постели Вани?

ВЕЛОКЯН

Увы, нет, товарищи. Визиты ему запрещены. Его состояние еще больше ухудшилось.

ИГОРЬ

Вам удалось встретиться с врачом?

ВЕЛОКЯН

Да, даже два, но их объяснения сбивают с толку и противоречат друг другу.

ИГОРЬ

Каковы были обстоятельства аварии? Там тоже наши сведения приблизительны.

ВЕЛОКЯН

Ваня находился в командировке под Шолонском, в Одесской области, а оттуда ему предстояло вести машину в Затихе. По дороге он упал навзничь. Это кардан, который нужно было разобрать. Груженый фургон весил более шести тонн. Ваня поднял ее к домкрату и сунул под машину. Земля загудела, отпустил тормоз, домкрат качнулся, и машина упала на нашего несчастного товарища. К счастью для него, двое сопровождавших его солдат подали сигнал тревоги. Сначала его отвезли в затихший госпиталь, где не было врачей, потом срочно перевели сюда, в Симферопольский военный госпиталь.

АНТОН

Он выживет, правда, сержант? Он выживет.

ВЕЛОКЯН

Надеюсь, что так и будет.

ПАВЕЛ

Он выживет. Он христианин. Бог не подведет.

ИГОРЬ

Бог-его друг. Не бросают своего друга на пороге смерти. Или он фальшивый друг.

БОРИС

Бога нет.

ВЕЛОКЯН

С того знаменитого эпизода с воровским разрешением я начал верить в его теории. Но сегодня! Почему его Бог позволил это сделать? Моя неуверенная вера уступила место сомнению, сомнение-тоске, а тоска-отречению.

(Входит доктор Растанов).

Сцена IV

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ – СЕРГЕЙ – ВЕЛОКЯН – РАСТАНОВ

ВЕЛОКЯН

Доктор, вы только что видели Ивана Моисеева, у вас есть, наконец, успокоительные новости?

РАСТАНОВ

Увы, нет, товарищ. Рана у него очень тяжелая, а температура приближается к сорока двум градусам. Тем не менее мы попытаемся его оперировать. Если он избежит смерти, он будет тяжело инвалидом до конца своих дней. Операция будет чрезвычайно сложной, придется ампутировать ему руку, плечо и половину легкого. В двадцать лет лучше умереть, чем так жить.

ПАВЕЛ

Наш бедный Ваня!

РАСТАНОВ

Я вернусь к нему, его состояние требует интенсивного наблюдения.

(Выходит Растанов, входит Мальцин)

Сцена V

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ – СЕРГЕЙ – ВЕЛОКЯН – МАЛЬЦИН

ВЕЛОКЯН

В ваших рядах, фикс!

МАЛЬЦИН

Отдых, отдых. Какие новости от Моисеева?

ВЕЛОКЯН

Плохие, полковник, очень плохие.

ПАВЕЛ

Если он не умрет, его ампутируют.

МАЛЬЦИН

Это очень прискорбно. Что вы хотите? Мы солдаты, военные люди, привыкшие к виду крови и смерти. Конечно, лучше бы солдат Моисеев попал под вражеские пули, а не под советский грузовик. Его смерть была бы полезнее и славнее. Такова жизнь. Мы не выбираем свою судьбу. К тому же Моисеев был не очень хорошим солдатом. Хороший мальчик, конечно, но он доставлял нам большие неприятности. Он больше не будет задавать нам вопросов. Он больше не будет осквернять ваши умы своими контрреволюционными идеями, которые вы пьете без разбора. Он нас больше не потревожит.

АНТОН

Мой полковник, мы всего лишь простые солдаты, мы обязаны вам повиновением и уважением, но мы обижены. Наш товарищ Иван, несмотря на свои, правда, недостойные советского гражданина идеи, был дорогим другом, с которым мы делили радости и страдания, это товарищ, которого мы никогда не забудем. Неужели он всего лишь пешка, дутая на вашей шахматной доске?

МАЛЬЦИН

Солдат, ваша наглость может привести вас в дисциплинарный совет. Не забывайте, что я командир вашего отряда. Не забывайте также, что вы всего лишь пушечное мясо. Правильно, вы всего лишь пешки, маленькие пешки, если вы двигаетесь, то только по одному квадрату за раз, прямо перед собой, не задумываясь, не расспрашивая. Если вас переносят из одного ящика в другой, это не для вашего удовольствия и не для вашей славы, это для вашей страны, это для советской нации. Если вы выйдете из игры, если враг захватит вас, если враг убьет вас, это может быть благом, если от этого зависит победа. Также имейте в виду, что крошечная пешка может поставить мат вашего противника. Так что, испачкайте себя этой пешкой. Что же касается вашего товарища Ивана Васильевича Моисеева, то, повторяю, я предпочел бы, чтобы он погиб под огнем врага. Его смерть послужила бы Союзу. Он получил бы украшение посмертно. Сегодня его смерть отнюдь не служит нации. Это номер, который мы вычеркнем из наших записей. Так оно и есть. Товарищ Бугаев, вам, разделяющим его извращенные взгляды, есть что добавить.

СЕРГЕЙ

Да, полковник. Смерть нашего дорогого брата Ивана не послужит Союзу Социалистических советских республик, но каким бы ни был исход этой драмы, его смерть или выживание послужат и прославят царство вечного Бога.

МАЛЬЦИН

От вас я ожидал такого глупого ответа: Царствие Божие! Знайте, молодой человек, что мы давно покорили, и колонизировали это царство. Я военный человек, и во время войны человеческая жизнь уже не имеет никакой ценности. Моисеев говорил вам о всемогущем Боге, который делает его победителем во всех схватках. Где теперь этот Бог Победы? Где он? Этот Бог, бросивший собственного сына на кресте, сегодня бросает даже своего верного раба на больничной койке. Как напрасно и бессмысленно верить в такого Бога! Как глупо основывать свою надежду на химерах религии! Моисеев выиграл бы все, отрекшись от своих убеждений. Он избавил бы себя от мучений и умер бы с почестями, а не как отступник. Ибо он вел вас, животное, говорил вам о чудесах, как рассказывают детям истории о принцах, превращенных в лягушек, и вы поверили этим соблазнительным словам. Где теперь ваш Бог чудес? Сейчас самое время доказать нам, кто он такой. Он не показывает себя, не действует. Где тот Бог, который слышит ваши молитвы? Ведь вы все с детской верой молились, чтобы он вернул вам вашего Ваню. Где он? Что он делает? Он не отвечает. Он не вмешивается. Он прячется в глубине Млечного Пути. Тем самым он проявляет свою беспомощность. Надеюсь, этот опыт вернет ваши умы к реальности. Бога нет. Бог умер, люди убили его. Ленин и все доблестные герои нашей страны восторжествовали над ним. Они освободили все человечество от этого подлого тирана, который держал мир под несправедливым законом. Что же касается солдата Моисеева, то он сделал ставку не на того коня, и тот проиграл. Вы больше никогда его не увидите.

(Входит Ваня, одетый и прекрасно).

Сцена VI

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ – СЕРГЕЙ – ВЕЛОКЯН – МАЛЬЦИН – ВАНЯ

ВАНЯ

Всем привет!

ИГОРЬ

Ваня!

БОРИС

Мы не понимаем!

ВАНЯ

Вы все приехали из Керчи, чтобы принять от меня известие, спасибо, мои добрые друзья.

ПАВЕЛ

Ваня! Что это за чуло?

ВАНЯ

Ты тоже, мой дорогой Сергей, пришел сюда.

СЕРГЕЙ

О! Ваня! Какое счастье!

ВЕЛОКЯН

Мы думали, что ты уже мертв.

ВАНЯ

Вы тоже, господин полковник? Спасибо за визит, я тронут.

МАЛЬЦИН

Не о чем, мальчик, не о чем.

ПАВЕЛ

Полковник, верно, рассказал нам о тебе самое жалкое похоронное ораторство.

ИГОРЬ

Не могли бы вы повторить его еще раз, полковник? Или это был плод спонтанного вдохновения?

МАЛЬЦИН

Хм... Хм… Я рад видеть, что вы поправляетесь, Моисеев.

(Входит Растанов).

Сцена VII

БОРИС – АНТОН – ИГОРЬ – ПАВЕЛ – СЕРГЕЙ – ВЕЛОКЯН – МАЛЬЦИН – ВАНЯ – РАСТАНОВ

РАСТАНОВ

Солдат Моисеев еще не вышел? Есть документы, которые нужно подписать.

МАЛЬЦИН

Доктор Растанов, что это значит?

РАСТАНОВ

Я так же удивлен, как и вы, полковник.

МАЛЬЦИН

Мы считали его полумертвым, и вот он прыгает в воздухе, как кенгуру.

РАСТАНОВ

Полчаса назад этот человек был в агонии, с переломанными костями и пробитыми легкими. И вот он теперь полностью действителен. У меня нет никаких объяснений, полковник.

МАЛЬЦИН

Но я уверен, что у Моисеева есть.

ВАНЯ

Действительно, полковник. Все очень просто. Достаточно немного веры. У меня была сильная лихорадка, я чувствовал, как смерть приближается ко мне, дышать становилось все больнее, рука и грудь ужасно болели, несмотря на уколы морфия, и все же я ощущал бесконечный покой. В то время как мое тело истекало кровью, я потерял сознание. Именно тогда, в том бессознательном состоянии, которое предшествует смерти, ангел вошел в мою комнату. Тот самый ангел с хрустальным телом, который посетил меня в Керчи…

МАЛЬЦИН

Он не исцелен. Он опять бредит.

ВАНЯ

Вот этот ангел и сел у моей постели. Не говоря ни слова, он положил руку мне на лоб. Тогда я проснулся, почувствовал, как лихорадка спадает, и ощутил сильное самочувствие. Затем он коснулся моей руки и моего раздробленного плеча. Послышался сухой шорох: кости зашевелились. Боль уступила место приятному теплу. Потом ангел исчез, так же тихо, как и появился. Тогда вошел доктор Растанов со своим термометром. «Вы можете убрать все это, - сказал я ему, - мне это больше не нужно. Я исцелен.»

РАСТАНОВ

Сначала я подумал, что лихорадка повредила его нейроны. Это часто бывает в таком случае. Он говорит мне: «чтобы дать вам доказательство моего исцеления, я возьму свою температуру. - Принимайте лекарства, они принесут вам облегчение. - Ваши лекарства больше не принесут мне облегчения. Я понял, что мое состояние слишком тяжелое, чтобы вы могли избавить меня от него, поэтому перевел взгляд на Адонаи Рафа: Вог исцелитель». Он вернул мне термометр: тридцать семь градусов. Я был ошеломлен.

МАЛЬЦИН

Но наконец-то! Есть, конечно, медицинская причина!

РАСТАНОВ

Нет причин. Операция, которую мы планировали, на самом деле не имела никаких шансов на успех. Но, практикуя ее, мы облегчили бы нашу совесть хирурга. Этот молодой человек должен был умереть. Он жив и здоров.

МАЛЬЦИН

Надеюсь, вы не верите в чудо.

РАСТАНОВ

Я в это не верил, но теперь верю. Бог исцелил этого больного, и я решил последовать за ним.

ПАВЕЛ

Я тоже. Ваня приучил нас к чудесам, этот превосходит всех остальных.

МАЛЬЦИН

Это неправда! Ваши глаза ослеплены, ваше сердце оскорблено, ваши мозги туманены?

АНТОН

Не расстраивайтесь, господин полковник. Я тоже хочу стать таким, как Ваня: близким другом Бога.

ИГОРЬ

И мне тоже жаль Ленина.

МАЛЬЦИН

И вы, сержант Велокян. Вы, унтер-офицер Советской армии, не примкнете ко всему этому безумию. Я подписал вам выгодное заключение для звания старшего сержанта, вы не совершите такой грубый просчет.

ВЕЛОКЯН

Нет, господин полковник, конечно, нет! Я не верю в такие глупости. Наука объясняет все, даже необъяснимое. Случайность в руках науки. Через короткое время она просветит нас о спонтанном выздоровлении Ивана Моисеева.

МАЛЬЦИН

Хорошо, сержант, отличный ответ. Скоро вы станете старшим сержантом. Доверьтесь своему директору и, тем не менее, другу, полковнику Мальцину. И я надеюсь, что вы быстро убедите своих подчиненных вернуться к разуму.

ИГОРЬ

Это невероятно! -Что вы за человек, сержант? Всадник в галунах? Трус? Предатель? Юдас? Так где же вы похоронили свое обещание?

ВЕЛОКЯН

Обещание? Я дал обещание?

АНТОН

Вы обещали Богу, что если он даст вам разрешение, вы обратитесь. Мы свидетели этого.

МАЛЬЦИН

Что еще за дело, Велокян?

ВЕЛОКЯН

Но это смешно. Я сказал это не задумываясь, в пылу энтузиазма. Не возвращают его варю за разрешением.

ИГОРЬ

Ожидайте провести следующие зимние ночи на улице и слегка одетым. В том-то и дело, что христиане сейчас превосходят по численности.

ВАНЯ

Да ладно тебе, Игорь Стефанович, мы за зло не отдаем.

ВЕЛОКЯН

Я достаточно сопротивлялся истине, не унимался полковник. Когда мне было восемнадцать, я громко кричала, что не хочу кузнечика в ноги, и все же сгорала от желания. Но я боялся, что влюблюсь, что девушка скажет мне нет, и я буду недоволен этим. Тогда я спрятался за щитом женоненавистничества. Сегодня я женат, у меня есть маленький мальчик, но я не изменился: мне нужен щит, тот, что от неверия. Бога нет, все объясняется наукой, попы и раввины-воры, христиане-все лицемеры. На самом деле я боялся, что когда-нибудь стану христианином и мне придется изменить свои привычки. Но в этот самый момент я бросаю на землю этот щит. Я больше не боюсь стрел Христа: Я выбираю присоединиться к его стану и служить в его войске.

МАЛЬЦИН

А я обещаю Вам большое будущее в той, которой вы должны служить, капрал Велокян.

СЕРГЕЙ

Друзья мои, братья, мы должны радоваться, есть радость на небесах для одного грешника, который отворачивается.

МАЛЬЦИН

А вы, капрал, ничего не говорите. Вы тоже решили предать великую Россию?

БОРИС

Не могу, полковник. Я служу oтечеству, Ленин-мой учитель. Бога нет.

МАЛЬЦИН

Очень хорошо ответил. Остальные немедленно возвращайтесь в Керчь. Я обещаю вам скоропалительный доклад в штаб.

(Все направляются к выходу).

Не вы, капрал. Мы должны поговорить.

Сцена VIII

БОРИС – МАЛЬЦИН

МАЛЬЦИН

Напомните мне ваше имя, капрал.

БОРИС

Борис.

МАЛЬЦИН

Ну! Борис, что вы думаете о товарище Моисееве?

БОРИС

Полковник, Товарищ Моисеев-опасный агитатор, экстремист, манипулятор, и я бы даже сказал, колдун. В Средние века такого человека сожгли бы.

МАЛЬЦИН

Я вполне согласен с вами. Но мы уже не в Средневековье. Еретиков больше не сжигают. У нас есть более цивилизованные способы.

БОРИС

Большевистская инквизиция не оказалась эффективной против него. Иногда мне случалось сомневаться. Этот человек почти заставил бы меня поверить, что есть Бог.

МАЛЬЦИН

Это больше не может продолжаться. Он постоянно бросает нам вызов. Он нас забавляет. Он бросает вызов советской власти и военной власти. Он не боится ни боли, ни смерти. Он перепрыгивает через стену, якобы ведомую ангелом, и некому ему помешать выйти!

БОРИС

Если бы только революция имела людей своего размера!

МАЛЬЦИН

Он был способен, не знаю какой телепатией, форсировать решения нашего генерала. Вы представляете себе, какой риск он может нам навлечь на себя в случае конфликта.

БОРИС

Это страшно.

МАЛЬЦИН

Наконец, самое невыносимое произошло именно сегодня. Вот он бессмертный! Проповедуя нам своего доброго Бога, он будет считать себя самим Богом!

БОРИС

Так продолжаться не может.

МАЛЬЦИН

Не говоря уже о влиянии этого так называемого чуда на войска. Вы слышали их так же хорошо, как и я. Вот они все стали преданными.

БОРИС

Действительно, полковник, это недопустимо. Вам следует немедленно обратиться с докладом к генералу Гаролавскому. В этом отношении я готов засвидетельствовать недостойное поведение этого предателя.

МАЛЬЦИН

Спасибо, Борис. Но я поспешил, охваченный гневом, когда заговорил о резком рапорте. Это нехорошее решение.

БОРИС

Но почему? Оно показалась мне превосходной.

МАЛЬЦИН

Я лучше. Нет, поверь мне, мой мальчик, поставить штаб в курсе, это было бы равносильно тому, чтобы пойти и купить веревку, чтобы повесить меня. Гаролавский все еще не переваривал разрешения Велокяну. Он мне в нос до самого конца пазухи сунул. Если он узнает от меня, что мое подразделение стало филиалом Ватикана и я не смог ему помешать, он переведет меня на Камчатку с повышением в чине адъютанта, если только он меня не расстреляет.

БОРИС

И каково ваше лучшее решение?

МАЛЬЦИН

Мы нейтрализуем это угрожающее нам чудовище своими силами, без посторонней помощи. Казарма окружена высокими стенами, если бы там произошел несчастный случай, конечно смертельный, мы могли бы легко объяснить факты и обстоятельства в соответствии с нашими желаниями.

БОРИС

Наконец-то, действие!

МАЛЬЦИН

Я предъявил Моисееву ультиматум. Я дал ему до пятнадцати июля отречься. Он не отступится. Сегодня шестое июля. Давайте наберемся терпения, и через несколько дней мы оплатим ему счет.

БОРИС

Вот проект, который меня устраивает.

МАЛЬЦИН

Для этого мне понадобились бы два-три человека вроде вас. Мужчины, а не слабаки. Люди, преданные делу революции и которых вид крови не пугает.

БОРИС

Полковник, я ваш солдат и жду ваших приказов.

МАЛЬЦИН

Я знал это, Борис. Я рассчитываю на вас. Шестнадцатого июля Иван Моисеев станет коммунистом или погибнет.