АКТ ПЕРВЫЙ

Тот же декор

Сцена первая

ПАНКРАТОВ – ГОРЕНКО

Сцена опустела до поднятия занавеса. Панкратов входит в камеру, ведомый Горенко.

ГОРЕНКО

Вот твой номер в гостинице, товарищ. Надеюсь, он тебе понравится.

ПАНКРАТОВ

Я знал менее комфортно.

ГОРЕНКО

Ты прав. Здесь ты найдешь все, что тебе понравится: хорошая кровать для сна, стол для еды, стул для сидения и даже обед для супа. Впрочем, не знаю, можно ли назвать это супом. Сто литров воды, килограмм картошки.

ПАНКРАТОВ

Я и не надеялся на это.

ГОРЕНКО

Твои товарищи пошли разбивать камешки. Они скоро вернутся. Они славные мальчики, хотя и не всегда обладают очень хорошим характером.

ПАНКРАТОВ

Мой довольно примирительно.

ГОРЕНКО

Значит, тем лучше для тебя. Ты с ними прекрасно уживешься, но постарайся не слишком их задирать. Это не рефузники вроде тебя. У каждого из них по два-три убийства в резюме.

ПАНКРАТОВ

Бог мой защитил Даниила от львов. Он сумеет защитить меня от мужчин.

ГОРЕНКО

В данном случае, мой друг, желаю тебе счастливого отдыха в Казахстане. О твой Бог, тебя посетит кто-то очень важный в этом лагере. Он задаст тебе несколько вопросов. От твоих ответов будет зависеть твое будущее. Подумай хорошенько, что ты ему скажешь. Кстати, я слышу, что он идет.

(Андреев появляется в коридоре, Горенко вводит его в камеру.)

Сцена II

ПАНКРАТОВ - АНДРЕЕВ

AНДРЕЕВ

Вы товарищ Панкратов, я полагаю.

ПАНКРАТОВ

Лично.

AНДРЕЕВ

Сергей Васильевич Андреев, делегат культов КГБ.

ПАНКРАТОВ

Обрадовался.

AНДРЕЕВ

Оставьте нас на минутку, Горенко. Этот человек не очень опасен.

(Горенко выходит.)

Товарищ Панкратов, я хотел бы воспользоваться отсутствием ваших товарищей, чтобы побеседовать с вами. Я мог бы вызвать вас в свой кабинет, но я считаю, что, оставаясь здесь, беседа будет менее формальной и более дружеской.

ПАНКРАТОВ

Слишком любезен.

AНДРЕЕВ

Я не привез ваше досье с собой, но хорошо изучил его. Вы очень интересный заключенный.

ПАНКРАТОВ

И ваши комплименты, конечно, очень интересуют.

AНДРЕЕВ

Наверное. Вы не первый осужденный.

ПАНКРАТОВ

Нет.

AНДРЕЕВ

Вы уже пять лет пробыли в лагере строгого режима.

ПАНКРАТОВ

В Архангельске.

AНДРЕЕВ

Мог бы узнать, на каком основании?

ПАНКРАТОВ

Я думал, вы изучили мое досье?

AНДРЕЕВ

Не злоупотребляйте моим терпением и сделайте вид, что я его не изучил. Я хочу услышать из ваших уст мотив вашего осуждения.

ПАНКРАТОВ

Я крестил отряд юношей.

AНДРЕЕВ

Удивительный! Вот почему вы взяли пять лет?

ПАНКРАТОВ

Несомненно.

AНДРЕЕВ

Советские законы все же разрешают пастырям крестить юношей. Если, конечно, вы не выполнили действующую процедуру.

ПАНКРАТОВ

Вполне вероятно, что я не соблюдал эту процедуру.

AНДРЕЕВ

Действительно не умен! И посмотрите, куда вас ведет нетерпение. Вас только просят не спешить, дать созреть вещам, дать друзьям время подумать, прежде чем заниматься.

ПАНКРАТОВ

Действительно, это только вопрос терпения. Ваши антихристианские законы предписывают каждому дождаться двадцати пяти лет, прежде чем подать заявку на крещение. Только тогда пастор должен обратиться с просьбой к делегату культов. КГБ не торопится изучать дело кандидата. Если дело принято, молодой человек должен дождаться окончания испытательного срока в несколько лет, прежде чем он сможет креститься. Верно, ваши законы теоретически разрешают крестить молодых людей, но на практике в первую очередь просят их состариться.

AНДРЕЕВ

Как вы несправедливы! Эта процедура служит благу вашего сообщества. Она избавляет вас от обременения поверхностными верующими, которые впоследствии будут вам мешать.

ПАНКРАТОВ

Вы издеваетесь! Вы не знаете, что, как только начнется испытательный срок, ваши друзья из КГБ обязательно будут приставать к кандидату, пока он не унывает и не сдастся. Вот почему правдивые христиане решили, что лучше повиноваться Богу, чем людям. Истинная церковь крестит кого хочет, когда хочет, и как хочет. Она отказывается пускаться в ленинские оковы.

AНДРЕЕВ

Как вы идете! Мы не враги религии. Товарищ Ульянов мог бы, если бы захотел, закрыть все церкви и отправить всех верующих в реабилитационные лагеря, но он этого не сделал. Он проявлял сострадание к бедным ничтожествам, которые тщетно цепляются за иллюзорного Бога. Он дает вам право на существование и празднование ваших культов в мире. Он лишь наложил на вас небольшое ограничение: зарегистрировать свои общины у властей и воздержаться от катехизации детей и вербовки несовершеннолетних.

ПАНКРАТОВ

Товарищ Ульянов-хитрец. Под видом терпимости ему захотелось сжать церковь в тиски, сжать все сильнее, пока она не лопнет. Таким образом, Церковь Христова, лишенная новой крови, исчезла бы вместе с погребением последнего христианина, а Ленин добился бы своей революции.

AНДРЕЕВ

Я не позволю вам критиковать Ленина. Впрочем, продолжайте так, а то еще на десять лет! Итак, подведем итог: вы крестили молодых людей без разрешения. Вас взяли на пять лет, которые вы отбыли в Архангельске. Вскоре после освобождения вы снова предались своей фанатической и антиобщественной деятельности. Несмотря на все наши усилия перевоспитать вас и сделать из вас честного и ответственного гражданина, вы рецидивировали. И вы вернулись на службу еще на пять лет. Вы меня очень разочаровываете, товарищ Панкратов. И все же я хотел бы предложить вам последний шанс.

ПАНКРАТОВ

Я тронул такой добротой.

AНДРЕЕВ

Товарищ Панкратов, вы культурный, интеллигентный молодой человек, и если бы не ваша любовь к средним и мракобесным идеям, вы могли бы быть замечательным и уважаемым советским гражданином. И это то, что мы хотим сделать с вами. Мы не хулиганы, как вы смеете утверждать. И у нас есть уважение к религии. Товарищ Карл Маркс говорил, что она опиум народа, но опиум не плох сам по себе: введенный в расчетной дозе, он становится лекарством. Мы благосклонны к вере, когда она устроена в меру. В таком случае она может быть полезна нации. Но мы не можем смириться с изобилием, избытком и фанатизмом. Тогда ваша вера становится опасной. Мы также не можем терпеть людей, которые под видом религии выступают против нации и становятся ренегатами. Вы за мной, товарищ?

ПАНКРАТОВ

Я за вами, товарищ Андреев.

AНДРЕЕВ

Tак что если вы за мной, я больше медлить не буду. Вот мое предложение. Я имею право освободить вас прямо сейчас. Мне достаточно сделать вам благоприятный доклад, и завтра вы выходите. Но мне нужно найти материал для заполнения этого дела. Мне нужна добрая воля с вашей стороны.

ПАНКРАТОВ

Я прекрасно вижу, к чему вы клоните. В Архангельске мне сделали то же самое.

AНДРЕЕВ

И, разумеется, вы отказались сотрудничать с нами! Мне нравятся такие мужчины, как вы, упрямые, как Центурион, упрямые, как мул, но глупые, как осел. Вы хорошо подумали о том, что вы выиграете от работы на нас?

ПАНКРАТОВ

У меня было пять лет, чтобы подумать об этом.

AНДРЕЕВ

В данном случае вы обдумали на досуге. Вас не спрашивают о необычных вещах. Вас не просят предать своего Бога, как это сделал Иуда. Вы подпишите мне документ, я вас отпущу. Вы найдете свою жену и детей, а также молодых людей, которых вы крестили. Вы будете реинвестированы в качестве пастора, вы сможете проповедовать каждое воскресенье, проводить молитвенные собрания, изучать Библию и даже отпускные поселения. Ваша единственная обязанность, признайтесь, что это очень мало: вам нужно будет только зарегистрировать свою общину в государственном реестре и доложить о своей деятельности делегату партийных культов вашего региона. Неужели это так сложно?

ПАНКРАТОВ

Соглашаясь с этим, я оставляю дверь церкви открытой, чтобы большевистская власть могла знать наиболее активных христиан и обременять их репрессиями. А вы говорите, что это не называется предавать своих!

AНДРЕЕВ

Значит, вы отказываетесь от свободы, которую я вам предлагаю. Вы отвергаете свой последний шанс найти тех, кого любите. Этот ГУЛАГ станет вашим последним домом. Вы там умрете, вас там похоронят. Никто не будет вас оплакивать. Все вас забудут.

ПАНКРАТОВ

Я пережил пять лет отсидки в Архангельске, переживу еще пять лет среди вас.

AНДРЕЕВ

Вы сильно ошибаетесь, мой дорогой друг. Вспомните Архангельск. Пленным предстояло построить дорогу через самоедскую землю. Эта дорога шла через болота. Летом сырость была невыносимой. Вы были вынуждены работать телом, наполовину погруженным в грохочущую воду. Многие из вас умирали от бронхита или пневмонии. Иногда один из грузовиков, которые везли вас к месту работы, заливал, и прикованные к нему жильцы погибали. Каждый день новый отъезд на стройку, каждый день новая тоска: будет ли это на этот раз я? А зимой болота замерзали, приходилось ковыряться в твердой, как скала почве. Ваши стражники были одеты в теплые парки, но вам давали только шерстяное вязанье. Приходилось энергично размахивать руками на работе, чтобы не рухнуть в снег.

ПАНКРАТОВ

Эта картина вполне реальна. Вы, кажется, прекрасно знаете арктические лагеря.

AНДРЕЕВ

И то пребывание в Архангельске хорошо вас переживали, не так ли? Вы уже не так молоды и сильны, как до первой депортации.

ПАНКРАТОВ

Я могу все через того, кто меня укрепляет.

AНДРЕЕВ

Даже он вас больше не укрепит, на этот раз. Лагерь, из которого вы приехали, будет выглядеть как отдых для юных пионеров, по сравнению с тем, что вы собираетесь здесь испытать. Начнем с разговора о климате. У самоедов холодно. Знаете ли вы, что за Полярным кругом зимы мягче, чем в Москве? Близость океана смягчает температуру. Вот мы в Казахстане: в Средней Азии. Вы откроете для себя континентальный климат: жаркое лето, как в Испании, зимы, которым позавидует сама Сибирь. В любую погоду вас заставят очень много работать на открытом воздухе. Кстати, ваши приятели скоро вернутся со стройплощадки, вы сможете прочесть последствия нашего прекрасного климата на их лицах.

ПАНКРАТОВ

Суровости погоди одинаковы для каждого.

AНДРЕЕВ

Это правда, но так как вы упорствуете в своем сопротивлении разуму и истине, обещаю, что за вами будут особенно ухаживать. Я отдам приказ, чтобы с вами обращались как с настоящим рефузником. Вы думаете, что вас приговорили к пяти годам, это вам сказал судья, но здесь судьи-это мы. Живым из этого лагеря не выйдешь. Любое нарушение правил поведения с вашей стороны будет наказываться. Малейший скачок настроения по отношению к стражнику, который не преминет подтолкнуть вас, одно короткое слово в сторону и вас продлят. Через месяц, через две недели. Вы взяли его на пожизненное заключение. Если, конечно, вас не расстреляют.

ПАНКРАТОВ

Ваши планы на будущее пугают меня, но мой Господин, которому я буду служить до самой смерти, даст мне возможность смириться с моим заключением до его возвращения.

AНДРЕЕВ

(разразившись смехом)

Его возвращение! Вы действительно верите в возвращение Иисуса Христа?

ПАНКРАТОВ

Я верю всем сердцем.

AНДРЕЕВ

Откровенно говоря, товарищ Панкратов, я считал вас несколько умнее. Иисус вернется, вот так, с вершины своего маленького облака. И это то, что вы проповедовали в своей церкви.

ПАНКРАТОВ

Да.

AНДРЕЕВ

Тогда действительно, у нас есть все основания держать вас у себя. Здесь вы никому не сможете навредить. Если только я не отправлю вас в психиатрическую лечебницу вместе с другими просветленными вашего вида. Его возвращение! В любом случае, если ваш Иисус решит приземлиться на парашюте, знайте, наши Калашниковы пронзят его отовсюду, прежде чем он коснется земли.

ПАНКРАТОВ

Он бронежилет не забудет.

AНДРЕЕВ

Вы очень быстро потеряете чувство юмора. Мы будем мучить вас без конца. Мы будем приставать к вам. Мы позаботимся о том, чтобы вы провели большую часть своей жизни в подземелье. Вы не представляете, каково это-наше подземелье. Цементный домик с крошечным окошком и гофрированной жестяной крышей. При ярком солнечном свете жара там невыносима, и ваше тело истечет всем потом. Испытание будет хуже зимой: горе вам, если вы проспите четверть часа! Ночью и днем вам придется бродить по своим шести квадратным метрам, размахивая руками. Нужно быть осторожным, чтобы не сломать себе ногу, потому что при такой температуре водяной пар, который вы выдохнете, превратится в ледяной лед.

(Панкратов опускает голову с обескураженным видом).

Вы не будете ждать возвращения Господа, как вы так хорошо говорите. Вы крепкой конституции, это правда, но с тем лечением, которое мы вам приготовили, вам осталось жить пять-шесть лет. Не больше месяца.

И все же, товарищ Панкратов, я бы очень хотел избавить вас от всех этих неприятностей. Но, повторяю, ваша свобода зависит только от вас. Простая подпись на контракте, который вас так мало привлекает. Зачем так упрямиться? Коммунистическая власть не такая уж тираническая. Вы, друзья баптистов, преувеличили все в политических целях. Мы опасные люди только для экстремистских группировок, которые хотят подорвать основы революции. Те, например, которые пошли, чтобы положить вам в голову, что Иисус Христос должен вернуться. Но мы готовы простить их выслушали.

ПАНКРАТОВ

Я чувствую очень усталым.

AНДРЕЕВ

Nоже, не хочу вас больше утомлять. Можно еще несколько минут подумать. Почему бы вам не прочитать только договор, который я вам подготовил, а не отвергнуть его с самого начала? Это вас не касается.

ПАНКРАТОВ

Нет, это меня не касается.

AНДРЕЕВ

Сталиным! Я чувствую, что вы начинаете наконец становиться разумными. Проводите меня в мой кабинет, все готово для прочтения и подписания. И я обещаю вам, что если вы примете правильное решение, я заставлю вас попробовать лучшую водку во всем Казахстане.

ПАНКРАТОВ

Ну! Идет. Я за вами. Но водку не вынимайте сразу.

(Выходят Андреев и Панкратов. В коридоре они пересекают трех каторжников в сопровождении стражников).

Сцена III

СМИРНОВ – ВОЛОДСКИЙ – ВАСИЛЬЕВ

СМИРНОВ

Наконец-то дача!

ВОЛОДСКИЙ

Ккамни все тверже.

ВАСИЛЬЕВ

Это оттого, что становится все холоднее.

ВОЛОДСКИЙ

И не тюремный борщ нас согреет: эта теплая, невкусная лаваська.

СМИРНОВ

Борщ, может, и нет, но то, что я вам принесу, согреет нам сердце, мышцы и кишки.

ВОЛОДСКИЙ

Что ты нас там нагнал, Смирнов?

СМИРНОВ

Как вы думаете?

ВОЛОДСКИЙ

Я не знаю.

СМИРНОВ

Товарищ Смирнов может нести только Смирнова.

ВОЛОДСКИЙ

Водки? Здесь, в ГУЛАГе?

СМИРНОВ

И почему бы и нет?

ВОЛОДСКИЙ

Но как ты мог привезти сюда водку?

СМИРНОВ

У меня свои распределительные сети. Давай! Убирайтесь отсюда. Сегодня мой тур.

ВАСИЛЬЕВ

Водку нашел, а я карты. Надо будет поиграть.

ВОЛОДСКИЙ

Карты и водки. Это действительно дача. Не хватает только огня в камине.

(Пленники берут свои миски и садятся за стол. Смирнов подает водку и тут же прячет бутылку. Васильев достал карты. Заключенные начинают играть, выпивая.)

ВОЛОДСКИЙ

Твои карты дают больше жажды, чем камни дороги, Васильев. Смирнов, у тебя еще водки осталось?

(Смирнов достает из тайника бутылку, подает своим спутникам и возвращается, чтобы спрятать ее.)

СМИРНОВ

Спокойно, ребята! Пейте молча, играйте без шума. Мы здесь не в таверне. Если когда-нибудь придут матоны...

(Заключенные продолжают играть и пить. В коридоре послышались шаги).

ВОЛОДСКИЙ

Горенко!

(Заключенные торопливо опорожняют четверть водки. В одну секунду они убрали со стола. Володский прячет карты за спину. Горенко входит в камеру, приводя Трофима).

Сцена IV

СМИРНОВ – ВОЛОДСКИЙ – ВАСИЛЬЕВ – ГОРЕНКО – ТРОФИМ

ГОРЕНКО

Вот твой номер в гостинице, товарищ. Надеюсь, он тебе понравится.

ТРОФИМ

Я умею довольствоваться малым.

ГОРЕНКО

Лучше не иметь царских вкусов.

(другим заключенным)

Что же касается вас, банда ласкаров, то вы полагаете, что я вас не видел? Пусть виновный сам себя осуждает.

ВОЛОДСКИЙ

Виноват в чем, товарищ сторож? Мы ничего не сделали.

ГОРЕНКО

Не разыгрывают маленьких святых. Карточные игры запрещены в лагере, и вы это прекрасно знаете.

ВОЛОДСКИЙ

Карты здесь? Но, наконец, шеф, кто бы нам их предоставил? Казино в Алма-Ате?

ГОРЕНКО

Со мной не спорьте. Где вы спрятали коробки?

ВАСИЛЬЕВ

Но нигде, сторож Горенко, вы можете проверить сами.

(Во время этой сцены пленники незаметно передают карты друг другу и, наконец, без его ведома опускают их в карман Трофима).

ГОРЕНКО

Вот что, ребята, раздевайтесь.

ВАСИЛЬЕВ

Не совсем голый?

ГОРЕНКО

А почему бы и нет?

(Радуясь, Горенко обыскивает их карманы).

ГОРЕНКО

Вы меня не одурачите, такой старый дорожник, как я! Я видел вас с картами, и я их найду.

СМИРНОВ

Вы неправильно поняли, товарищ. Это из-за усталости. Сам я, когда возвращаюсь с рабочего дня, часто вижу золотистых бабочек, которые пляшут перед глазами. Вечером вы видите, как танцуют тузы пик и валеты сердца.

ГОРЕНКО

Продолжает платить вам мою фляжку. Я буду дрессировать вас! Вы заставите себя пошутить.

(принюхиваясь)

И что это за запах?

СМИРНОВ

Какой запах? Вы чувствуете запах?

ВАСИЛЬЕВ И ВОЛОДСИЙ

Нет.

СМИРНОВ

Может, и пахнет рабочим потом, но к нему привыкаешь. Мы даже не обращаем на это внимания.

ВАСИЛЬЕВ

Там, может, одна-две дохлые крысы под шалуном. Это может плохо пахнуть.

ВОЛОДСКИЙ

Но к этим запахам здесь тоже, в ГУЛАГе, привыкаешь.

ГОРЕНКО

Сказал он, вы просто умираете от желания попробовать побоище. Я вам скажу, как это пахнет: пахнет водкой.

ВОЛОДСКИЙ

Водкой?

ВАСИЛЬЕВ

Эта-самая лучшая!

СМИРНОВ

Товарищ Горенко, вам лучше пройти в лазарет.

ВАСИЛЬЕВ

Пожалуй, серьезно. После обычных галлюцинаций у вас сейчас галлюцинации через нос.

ВОЛОДСКИЙ

Обонятельные галлюцинации.

ГОРЕНКО

Продолжал считать меня ослом. Принесите мне ваши котелки!

ВОЛОДСКИЙ

Уже пора супа?

ГОРЕНКО

Достаньте мне свои котелки!

(Пленные показывают Горенко свою котелку. Он осматривает одну, нюхает ее, проводит в ней мизинцем, пробует жидкость).

Пусть Ленин мне уши навострит! Что вы пили в этой четверти? Лимонный сок? Вы пили водку.

ВОЛОДСКИЙ

Вот у него сейчас галлюцинации с языка слетят!

СМИРНОВ

Но наконец? Где мы могли найти водку? В офицерском беспорядке?

ГОРЕНКО

Прекрасно. продолжайте так! Я буду смеяться за ваш счет. Я напечатаю вам мускулистый отчет. Месяц, проведенный втроем в дисциплинарном изоляторе, изменит ваше мнение. Так тесно, что спать будешь стоя, как лошади. По крайней мере, вам будет тепло.

Мы еще поговорим об этом, поверьте. Сказав это, я пришел познакомить вас с вашим новым товарищем, Трофимом Ивановичем.

СМИРНОВ

Ах да! Высокий сановник!

ГОРЕНКО

Как это, высокий сановник?

СМИРНОВ

Вы не говорили о парне из высшего, который должен был прийти на смену виноградной грозди?

ГОРЕНКО

Aх! Да! Этот, вы узнаете его довольно скоро. Проклятый лустик! Этот Трофим-еще один из этих проклятых контрреволюционеров. Распространитель подрывных идей. Проповедник биллевеса.

СМИРНОВ

Коротко! Христианин.

ГОРЕНКО

Точно.

ВАСИЛЬЕВ

Говорят, что в семнадцатом отделении есть один из тех евангельских попов, который сумел обратить сторожа и нескольких пленных.

ГОРЕНКО

Кто вас этому научил?

ВАСИЛЬЕВ

Сказал: «кто вас этому научил?», а нет: «кто вам это рассказал?» Значит, это правда.

ГОРЕНКО

Мы в Правде необъявляем. Это действительно не хорошо для репутации этого лагеря, который должен перевоспитать вас и сделать из вас хороших советских и коммунистических граждан.

ВАСИЛЬЕВ

И почему его не расстреляли, этого нарушителя спокойствия? Обычно у вас меньше щепетильности.

ГОРЕНКО

Мы об этом хорошо подумали, но этот Юриченко-каменщик незаменимого качества. Тогда мы вынуждены закрыть глаза. Так он держит кинжал нам под горло, этот форбан.

ТРОФИМ

(в сторону)

Вот, вот! Спасибо за информацию, товарищ. Насколько я помню, в гражданском я был хорошим плотником. Поэтому мне достаточно проделать отличную работу, и я смогу служить Евангелию в полной свободе. Господи, сделай меня лучшим плотником в Казахстане, чтобы я мог трудиться во славу Твою.

ВОЛОДСКИЙ

Товарищ стражник, вы, кажется, обеспокоены тем, что мы так хорошо осведомлены.

ВАСИЛЬЕВ

Это вы сами виноваты. Поверьте, пропаганда этих агитаторов не окажет на нас никакого влияния.

СМИРНОВ

У нас пожизненный иммунитет к этому виду яда.

ВОЛОДСКИЙ

Другой нас митридатизировал.

ТРОФИМ

Не понимаю ваших намеков, друзья мои.

ВАСИЛЬЕВ

Мы все успеем тебе объяснить.

ГОРЕНКО

Меня успокоил. А вот насчет водки вы получите известие. Я собираюсь доложить об этом руководству лагеря. Мы будем обыскивать вашу камеру, пока не найдем ее. Это вам дорого обойдется.

(Выходит. Каторжники смеются за его спиной).

Сцена V

СМИРНОВ – ВОЛОДСКИЙ – ВАСИЛЬЕВ – TРОФИМ

СМИРНОВ

Мы ее хорошо накатали, эту старую бодрушку.

ВОЛОДСКИЙ

Снова нахмурился.

ВАСИЛЬЕВ

Не радуется. Он вернется вместе со всем КГБ.

СМИРНОВ

И что?

ВОЛОДСКИЙ

Они перевернут всю площадь.

СМИРНОВ

Искать водку? Они ничего не найдут. К тому времени, как они приедут, мы уберем бутылку, обильно опустошив ее.

ВАСИЛЬЕВ

Тогда, как бы сразу начать.

(Достают из тайника бутылку и пьют.)

ВОЛОДСКИЙ

И карты?

СМИРНОВ

карты? Мы-фокусники.

ВОЛОДСКИЙ

Кстати, теперь, когда охранник-чурм ушел, можешь нам их вернуть. Мы хотели бы закончить игру.

ТРОФИМ

Кто? Я?

ВОЛОДСКИЙ

Да ты, а не Гагарин.

ТРОФИМ

Но у меня их нет.

ВОЛОДСКИЙ

Ты точно?

ТРОФИМ

Уверен.

ВОЛОДСКИЙ

Тщательно обыскивает карманы.

(Трофим обыскивает карманы и находит там карты.)

ТРОФИМ

Я не понимаю.

СМИРНОВ

Тебе говорил: мы-фокусники.

(Они раздают карты.)

ВАСИЛЬЕВ

Подошел к ним.

(Они поспешно убирают карты и выпивку).

СМИРНОВ

Уже?

ВОЛОДСКИЙ

У нас на Сахалине хороший.

ВАСИЛЬЕВ

Самый суровый в Союзе.

(Горенко бесцеремонно вводит Панкратова в камеру. На нем следы побоев).

Сцена VI

СМИРНОВ – ВОЛОДСКИЙ – ВАСИЛЬЕВ – TРОФИМ – ГОРЕНКО – ПАНКРАТОВ

ГОРЕНКО

Ты отказал в удаче своей жизни, Дурак Дуракович Дураков.

(Горенко уходит).

ВОЛОДЬСКИЙ

Кто еще такой, этот?

СМИРНОВ

Горенко только что сказал : Его зовут Дураков.

ВОЛОДЬСКИЙ

Они нам хорошо устроили, хулиганы!

ВАСИЛЬЕВ

Держи! Товарищ Дураков! Выпей немного водки. Подарок из дома, это поднимет тебя.

ПАНКРАТОВ

Спасибо, друзья. Лучше бы вы вылили водку на носовой платок и приложили ее к моей ране. Бактерии заберут из своей жизни печенку и оставят меня в покое на некоторое время.

(Васильев делает ему компресс из водки.)

ВАСИЛЬЕВ

Такой хорошей водки! Как жаль, что ее не напоить!

СМИРНОВ

Это верно, давайте покончим с этим до того, как мы его конфискуем.

(Опорожняют оставшуюся водку и прячут бутылку.)

ВОЛОДЬСКИЙ

Я полагаю, тебя зовут не Дурак Дуракович. Как тебя зовут, чтобы мы познакомились?

ПАНКРАТОВ

Стефан Стефановтч Панкратов.

СМИРНОВ

Меня зовут Смирнов, как водка, которую ты не успел отведать. Осужден за убийство.

ВОЛОДЬСКИЙ

Меня зовутя, Володский, тоже осужденный за убийство.

ВАСИЛЬЕВ

И меня, Васильев, убийца, как и все здесь.

ВОЛОДЬСКИЙ

А ты, новенький, которого мы скоро познакомим с фокусником.

ТРОФИМ

Меня зовут Трофим. Я осужден за то, что воспитываю своих детей в христианской вере.

ПАНКРАТОВ

Какая радость, братец! Я тоже обречен из-за своей веры.

СМИРНОВ

Хорошо! Сразу два!

ВАСИЛЬЕВ

Клянусь усами Сталина!

ВОЛОДЬСКИЙ

Клянусь лысым черепом Ленина!

ПАНКРАТОВ

Но я трусливый и недостойный христианин. Я поддался соблазну лиса из КГБ, который заставил меня предать моих братьев в обмен на мою свободу и лампу водки. Однажды, поселившись в кабинете этого Андреева, когда у меня перед глазами был договор, который я должен был подписать, Святой Дух сурово взял меня в свое сердце. Я снова зажмурился. Я собственными руками разорвал этот позорный документ. Поэтому они привезли меня сюда, с несколькими злыми ударами в подарок.

ТРОФИМ

Да благословит тебя Бог, мой дорогой брат! Кто из нас никогда не опускался перед противником?

ВОЛОДЬСКИЙ

Так вы оба рефузники: религиозные диссиденты.

ПАНКРАТОВ

Вам не противен.

ВОЛОДЬСКИЙ

Ну! Надеюсь, вы не из тех же верующих, что и другая сволочь!

ПАНКРАТОВ

Ддругая сволочь? О ком вы говорите?

ВОЛОДЬСКИЙ

У нас тут пастор был, не так давно. Его звали Гроздь Винограда.

ПАНКРАТОВ

Гроздь Винограда?

СМИРНОВ

Вот что значит его имя: Траубе. Фридолин.

ПАНКРАТОВ

Немец?

ВОЛОДЬСКИЙ

Да.

ТРОФИМ

Это тюрьма для полиглотов.

ПАНКРАТОВ

Вы говорите, что это была сволочь?

ВОЛОДЬСКИЙ

Этот виноград, что ли, в ящик дочки свой сок и косточки впрыснул?

ПАНКРАТОВ

Что?

ТРОФИМ

Это невозможно!

ВАСИЛЬЕВ

Уверен, что он был виновен. Вспомните наш разговор в день его смерти.

ВОЛОДЬСКИЙ

Явно был виноват! Иначе мы бы его не осудили.

СМИРНОВ

Мы не у янки. В Техасе людей сначала вешают, а потом судят. Но здесь мы в свободной стране.

ПАНКРАТОВ

Поверить не могу.

СМИРНОВ

Ты считаешь нас лжецами? Ну! Смотри.

(Протягивает Панкратову старую газету, которую тот быстро читает, прежде чем отдать ее Трофиму.)

ПАНКРАТОВ

Да помилует его Бог!

ТРОФИМ

Да поможет нам Господь!

ВОЛОДЬСКИЙ

Теперь вы понимаете, почему мы не подпрыгнули от радости, узнав, что вы верующие.

СМИРНОВ

Тогда просто дает вам совет: чем меньше вы будете рассказывать нам о своем добром Боге, тем больше у нас будет шансов остаться друзьями.

Сцена VII

СМИРНОВ – ВОЛОДСКИЙ – ВАСИЛЬЕВ – TРОФИМ – ГОРЕНКО – ПАНКРАТОВ – БОРИС

ГОРЕНКО

Вот твой номер в гостинице, товарищ. Надеюсь, она тебе понравится.

БОРИС

Нет, она мне совсем не подходит. Но война есть война. Krieg ist Krieg, как говорил другой. Я буду довольствоваться этим. В любом случае, я не собираюсь задерживаться здесь надолго.

ГОРЕНКО

Не заводи, Исмаилов.

БОРИС

Товарищ Исмаилов. Товарищ Борис Александрович Исмаилов.

ГОРЕНКО

(отодвигается)

Я одену тебя, парень.

ВАСИЛЬЕВ

Tак это ты, великий директор, знаменитый Розанов!

БОРИС

Исмаилов.

ВАСИЛЬЕВ

Горенко объявил нам звезду: он всегда говорил: «смешимый ласкарь», «смешимый лустик».

СМИРНОВ

Мы не находим тебя таким смешным.

ВАСИЛЬЕВ

Правда ли, что ты начальник колхоза?

БОРИС

Я был. Теперь я такой же, как и вы. Но недолго. К концу недели, самое позднее, я буду на свободе, свободен от распутства.

СМИРНОВ

Tы уверен в себе, друг мой. Нам отсюда не выбраться.

БОРИС

Вы отсюда не вытащите, потому что вы просто мужики. У меня есть очень высокопоставленные друзья, региональные руководители. Даже в Кремле у меня есть друзья. Я взял их на пятнадцать лет, но они вытащат меня из этой дыры.

ВАСИЛЬЕВ

Раз уж твои кремлевские приятели могут тебя отсюда вытащить, почему они тебе не помешали?

БОРИС

Надо было успокоиться. Вместе с моим коллегой Лепкиным, секретарем партии, мы опустошили все кассы колхоза. Ах! Я ни о чём не жалею. Удовольствие имеет цену, друзья мои. Икра, шампанское, девочки! Вы не представляете, какое счастье могут дать деньги. Мы устраивали такие вечеринки! Римские оргии, по сравнению с ними, представляют собой диетические блюда! Ах! Какая жизнь! Какая жизнь!

ВАСИЛЬЕВ

Придется менять свои привычки. Я никогда не видел икру в меню зэков.

БОРИС

Что ты думаешь! Начальник лагеря тоже мой друг. Он проследит, чтобы я сохранила свой избыточный вес. Я же сказал, что скоро покину вас. Когда я выйду, меня переведут в другой колхоз, на Украину или еще куда-нибудь, и я снова начну свою новую жизнь. Красивый колхоз с хорошенькими школьницами, как я их люблю.

СМИРНОВ

Охранник прав, ты забавный ласкарь.

БОРИС

(к Трофиму и Панкратову)

Вы христиане.

ПАНКРАТОВ

Действительно.

БОРИС

Это видно по вашим фигурам.

ТРОФИМ

Нам польщен.

БОРИС

Вы знаете, что в моем колхозе приютилась протестантская община?

ВАСИЛЬЕВ

Это не банально.

БОРИС

Уникальный. Протестанты-лютеране. Немецкие.

СМИРНОВ

Они так везде, эти пожиратели квашеной капусты!

ВАСИЛЬЕВ

Они потеряли или выиграли, войну?

БОРИС

Некоторые депортировали во время войны и остались, это дело наших остготов. Но первая большая волна немецкой иммиграции прокатилась при Петре Великом. Царь быстро понял, что не может рассчитывать на русских, чтобы построить свою новую столицу, которую мы сегодня называем Ленинградом. Поэтому он обратился к немцам, которые были отличными строителями. И они всегда таковы. Именно благодаря этим протестантам я получил медаль «Герой Труда». В ответ мы немного закрыли глаза на их деятельность. Но в итоге мы получили их. Мы сделали мастер-трюк. Это подвиг моей жизни. Когда я выберусь отсюда, мне наверняка достанется еще одна медаль. Я уже был героем труда, я тоже герой охоты на фанатиков.

СМИРНОВ

Стал звездой.

ВАСИЛЬЕВ

Звезда Голливуда.

СМИРНОВ

Быстро расскажет нам эту историю.

БОРИС

Так что располагайтесь поудобнее. Мой рассказ принесет этому вечеру немного радости.